Всё, что говорят о наваждении тёмной арабской ночи, правда. Особенно, когда тебя изнутри разрывают два полюса притяжения. Первый – желание быть постоянно на связи с любимой, а другой – бесконечный фоновый шум в твоей голове от собственных идей, приправленный необычными запросами заказчика.
Среди шпилей бетона, стекла и солнца он потребовал, чтобы снаружи здание было абсолютно чёрным и не самым высоким по отношению к своим соседям, а по внешним границам идеально ровным, словно стены куба…
И вот я стою перед результатом своего труда. Я знаю каждый сантиметр этого гигантского сооружения. Внутри бесконечно пересекающиеся коридоры, лжепотолки и тайные комнаты с самораскрывающимися стенами. На разных по высотности уровнях внутри строения располагаются три атриума, каждый из которых представляет собой игру-загадку для человеческого ума. Нижний – тропический сад с выделенными зонами для отдыха. Здесь, сокрытый от посторонних глаз листвой деревьев, ты можешь остаться наедине со своими мыслями, концентрируясь на чём-то важном настолько, насколько позволяет живая природа. Второй – светлый внутренний двор с сияющими прозрачными стенами, за которыми живёт своей собственной жизнью водный мир. В разводах глубинного ультрамарина можно встретиться взглядом с кожистой черепахой или поиграть в перепады настроения с окрасом рыбы-ананас. Это помещение из трёх, самое высокое, семнадцать метров в высоту, и глубина аквариума, опоясывающего атриум, такая же. Сверху можно нырнуть на самое дно, где меж искусственных расщелин и подводных убежищ смельчаков ожидают спрятанные клады, а также встреча с отрядом мурен-ехиден, их охраняющих. Чтобы попасть в последний зал, необходимо сделать две пересадки на лифте с обязательным посещением сначала нижнего, а затем среднего атриумов. У этого пространства есть особенность: в центр потолка вмонтировано овальное окно, ведущее на крышу небоскрёба к вертолётной площадке. Его стены – прозрачные печи, внутри которых горит разными оттенками бездымный огонь. Пол – песок. Здесь всегда сухой воздух и постоянная температура, но если проведешь в этом зале больше получаса, то тебя посетят миражи, как в многодневном походе по пустыне…
Нашу первую личную встречу клиент мне назначил в день сдачи объекта, на крыше здания. Из опустившегося вертолёта вышел высокий, бледный, очень нервный мужчина. Каждое его движение было угловатым и стремительным одновременно, а голова при каждом шаге, словно клюв аиста, слегка запрокидывалась назад. Осматривая строение, он радовался невероятно, всё время переходя в общении со своим помощником, имевшим шоколадный цвет кожи, с английского на непонятный, ранее не слышимый мною местный диалект. И когда мой клиент вошёл в верхнюю залу, его настроение стало ещё более лучезарным. Я был уверен, он либо сейчас заплачет, либо упадет в обморок, но нет. Резко развернувшись ко мне, он произнес:
– Герхард, как у вас всё ладно получилось тут. Вы везунчик? Давайте проверим насколько. Прошу вас, сыграйте со мной в фияль. – Фияль? Простите, а что это такое?
– О-о-о. Это очень старая игра. Не откажите мне в удовольствии. Его спутник, тут же присев на корточки, соорудил на полу семь горок из песка, а мой приёмщик продолжил:
– Когда-то, всего лишь сотню лет назад, каждый кочевник, живший на Аравийском полуострове, знал это развлечение. С малых лет фияль был приятной забавой каждого мальчика, а затем и главной азартной игрой взрослого мужчины-воина. Хочу сделать вам подарок. Если угадаете, в какой из семи кучек песка спрятана монета, ваш гонорар за проделанную работу на треть увеличится. Ну а если эту монету вытащу я, значит ваше вознаграждение останется таким же. Пожалуйста, вам первому выбирать.
Я посмотрел на ровную линию из песочных фигур, затем в глаза моему искусителю, большие, печальные, и хотел указать на крайнюю справа. Но…
В потолочном окне что-то блеснуло. Это тучи, уставшие быть заслоном, расступились и открыли путь к земле солнечным лучам. Один из них попал в самый центр овального окна, где располагалась вставка из чёрного стекловидного материала, над оформлением которой целую неделю колдовал специально приглашённый арабский ювелир. Небесный свет прошел сквозь, казалось бы, непроницаемую поверхность и, поменяв окрас на рубиновый, упал на самый центральный песчаный холмик.
Я тут же запустил в него свою руку и вытащил монету – есть!
– Ах-ха! Вы даже не понимаете, как вам повезло, господин архитектор.
Выражение лица у моего собеседника стало удивлённо-испуганным. Огонь в прозрачных стенах потемнел. Пахнуло бензольным ароматом выдержанного рислинга вперемешку с гуашью, и перед нами прямо из воздуха проявился великан, одетый полностью в белое. Моё тело покрыл ледяной пот, а слуга с его начальником, закричав, повалились головой в песок перед чудовищем.
– Кто ты, ифрит, и зачем здесь появился? – вопрос, как выпущенная из лука стрела, разрезал воздух. Несмотря на всю свою экзальтацию, заказчик оказался парнем с отличной реакцией и весьма гибкой нервной системой. Из нас троих только он не потерял дара речи.
– Моё имя Абу Тахир Сулейман ибн аль-Хасан аль-Джаннаби. А ты – тот, кто повелел построить этот дом, и тем самым снял тысячелетнее заклятие всевышнего. Хвала Аллаху!
– За что же тебя наказали, о великий волшебник?
– За то, что, забрав чёрный камень из Каабы и разделив его на две части, я опечалил всех правоверных мира.
Джинн тщеславно выдохнул, отчего в дальнем углу зала поднялся столб из песка. Он фонтаном взмыл к самому потолку и, достигнув его, тут же рассыпался в воздухе тонкосетчатой пеленой, а через секунду истаял:
– На самом деле я разделил святыню на три части, оставив себе тончайший средний срез, через который мог смотреть на мир. И именно за это был обречен скитаться меж двух миров, покуда третья часть не вернётся на своё место или для неё не построят новое жилище. Я так бы и продолжал свои мучения, но вы вызвали меня сюда.
– Каким же образом?
Голос ифрита загремел одновременно со всех сторон:
– Так ведь это твоя семья сначала выкрала мою часть черного камня Каабы а сейчас, набравшись наглости, ты украсил ею крышу этой башни. Первый же луч, прошедший сквозь неё, снял с меня чары, и теперь я наконец смогу обрести покой, стоит только исполнить три желания того, кто нашел в песке монету.
Демон указал на меня, и я понял, что вместо рук у него на самом деле крылья.
– А теперь послушайте меня внимательно.
Шелест слов волшебного духа наполнился зноем:
– Всё, что случилось внутри этой комнаты, в этом месте должно и остаться. Если кто-то из вас намеренно или случайно расскажет любой живой душе на свете о том, чему он здесь стал свидетелем, или если вы посмеете меж собой обсудить это… в тот же миг я предстану пред вами, где бы вы не находились, и лишу вас жизни. На этом всё. Прощайте. Мне необходимо покинуть вас, наступает время молитвы.
И великан исчез. В атриуме сразу посветлело, лишь в застывшей тишине отчётливо звучало учащенное сердцебиение трёх перепуганных до смерти людей.
Первым отошёл от звенящего страха владелец нового небоскрёба. Он впервые обратился к своему сопровождающему по имени.
– Хасид, оплати архитектору завтра всю стоимость услуг, плюс треть добавь ему за удачу.
– Мужчины! Всё готово, прошу за стол. – мой ангел, возвращает нас в мир бегущей секундной стрелки.
Какая она ваша новогодняя ночь? Наверняка зависит от настроения, места, и даже воздуха. А если за столом собрались представители семи очень непохожих друг на друга национальных культур, то я вас уверяю – Новый год вы будете встречать в том темпе, с каким кровь бежит по венам у лидера момента.
Мои маленькие принцессы, Элиза и Мира, устраивают музыкальное дефиле – представляют умилённой публике свои новые платья, а заодно исполняют дуэтом новогодние песни, сначала на немецком, а следом на русском.
Их выступление всех так воодушевляет, что тут же наш странный гость с библейским именем Симон предлагает каждому поочерёдно произнести новогоднее поздравление на языке своего народа.
Мне, как хозяину вечера, приходится отдуваться первому, и я быстро бурчу себе под нос:
– Gutes Neues Jahr.
Следом очередь переходит к очаровательной армянской гостье с притягательно красивым лицом и необычайно стильным именем Ерануи. От неожиданности она даже не сразу вспоминает, как на языке её древнейшего народа звучат эти слова:
– Շնորհավոր Նոր Տարի* / Shnorhavor Nor Tari.
А вот моя темпераментная тёща Татьяна ориентируется сразу. От имени всех ассирийцев она напутствует человечество гостеприимно, но лаконично:
– Rechehu na bryiha.
Останавливает же парад новогодних славословий моя звезда. Она отправляет на своём личном языке самое волнительное послание:
– Sexy New Year!
Что ещё после этого можно сказать?
Под всеобщий удивлённый гул Кадер выносит и водружает на стол широченное металлическое блюдо с бедуинским пловом. Этот момент и особенно личность повара, его приготовившего, все тут же хотят запечатлеть на фото. Ведь улыбаются арабские мужчины в момент своего мирного триумфа как дети – искренне и вдохновенно.
В доме наступает карнавальный бедлам с танцами и хождением вокруг ёлки. А когда внутри от эмоций становится душно, со всем праздничным шумом мы высыпаем во двор и под российскую попсу продолжаем в пляске кружить вокруг бассейна. И вдруг подруга моей жены Женя, в прошлом гимнастка из солнечного Узбекистана, а ныне нутрициолог в «райском» Дубае, оседлав метлу, решает сделать пару-тройку кругов над кварталом, но её вовремя успевают остановить. На летательном аппарате лишь пару раз полыхает справа и слева от деревянного ствола из выдвинувшихся выхлопных сопел. Более всех это ошарашивает моего личного помощника Юлию. Её сдержанное волевое лицо одномоментно покрывается налётом эмоциональной муки, отчего ей приходится неудобно. Выпятив нижнюю губу, она сдувает с щек белёсое недоумение. Поражает это также дочь Ерануи и Симона – Виолетту. Сам факт того, что кто-то может летать на нелетающем, ввел эту стеснительную, умную девочку-подростка, а в ближайшей перспективе красивую барышню, в состояние молчаливого испуга. Она тихо ретировалась обратно в дом и уже на безопасном расстоянии, с открытого балкона второго этажа, продолжала с недоумением наблюдать за происходящим внизу безобразием. Приближалось новое десятилетие неумолимо прекрасно. В тёплом ночном небе вдруг громыхнула и разразилась великолепным и невообразимо разнообразным фейерверком Бурдж-Халифа. С нашего внутреннего двора открывался вид на её уступчатую форму, по которой небесные великаны могут спокойно подняться к себе домой, ведь шпиль башни уткнулся в небесный свод.
Вот и пришел он – Новый год, вместе со звоном бокалов с шампанским и радостными пожеланиями счастья друг другу, а громче всех как молитва звучали волшебные заклинания Анны:
С Новым годом, Бурчхаливочка! Любимая моя! Красивая! Арабская моя, светящаяся! Кисюличка моя!
– Какая любовь всеобъемлющая! – вторит ей в восхищении Татьяна.
– Ой вообще, вообще, вообще! Как будто моя третья дочь!
Foto Eremia Catalin
